Святитель Феофан, Затворник Вышенский

XXXIX.

В СЕЗЕНОВСКОМ ЖЕ МОНАСТЫРЬ, ПО НАКРЫТИИ НЕСКОЛЬКИХ СЕСТР РЯСОФОРОМ.

Благодарение Господу.—Вот и еще на древе вашей обители показались завязи, еще на поле вами возделываемом прозябли благонадежные ростки и возникли из под-земли, еще новые невесты приводятся и обручаются жениху. Благодарение Господу!

Но не надо забывать, что не в числе дело,—а в силе. Помните, сколько народа собралось к Гедеону,—и однако ж, по знаку указанному Богом, из них только триста оказались благонадежными воинами. Прочие, увеличивая число, не придавали силы и только мешали бы производству брани; почему отосланы восвояси.

Привожу это на память вам не для того, чтобы ослабить желание вступить в обитель, или отбить охоту принимать в нее желающих, но чтобы и во вступивших уже и в желающих еще вступить—раздражить большее рвение явить себя достойными предначинаемого и предначатого. Ибо хотяьне в числе дело, но, конечно, чем больше хороших, тем лучше.

Не думаю, чтоб какая-нибудь из вас, вступая в обитель, не имела рвения быть хорошею инокиней; но вместе считаю очень вероятным, что не все ревнуют, как должно, а немалая часть, может быть, тратят силы рвения своего не на то, на что должно.—От чего то и другое?! Паче всего от того, что на первый раз неуяснено, в чем дело иночества,—и чего должно добиваться, вступив в обитель.

Желательно, чтоб между вами, как можно меньше было таких, которые о том только и заботятся, чтобы быть— сначала приукаженными, потом рясофорными, далее—монатейными. Это конец желаний, достигши которого, предаются покою, и как иного не имелось в мысли, остаются довольными своим положением. Конечно, без такого порядка нельзя быть в обители; но внешний порядок монастырской жизни не всегда есть порядок монашествования. — Последний совершается внутри с трудом и потом,—незримо для других и ведомо единому Богу, и душе ревнующей о своем спасении.

Чесо изьидосте в пустыню видети? — Так Господь спрашивал Иудеев, потому что иные из них выходили к Иоанну Крестителю за тем только, чтоб посмотреть, как он одет в одежду из верблюжьего волоса и опоясан ременным поясом, где он там в пустыне и что делает. А надлежало выходить за тем, чтоб каяться и плакать о грехах своих. Спрошу и я вас: зачем вышли вы в пустыню сию?... Спрошу не за тем, чтоб обличить кого-либо; но по искреннему желанию, чтоб между вами не было таких, которые всю силу монашества поставляют в черной одежде и в порядке получения ее.

Дело, на которое вы решаетесь, есть дело великое и многоценное; но надо совершить его как следует. Оно все внутреннее; внешнее же в нем есть только придаток. Вся сила в очищении сердца от страстей. Вот смотрите, как: Человек первоначально был сотворен правым; но пал и расстроился. Привзошла к нему самость и привела с собою все полчище страстей, отвлекающих от добра и влекущих в грех. Страждет человек в сем состоянии. Вот Господь и учредил на земле врачебницу — св. Церковь с св. таинствами. В крещении отрицаются сатаны и всех дел его и всего служения его, и всея гордыни его,—т. е. всех страстей,—и приемлют силу преодолевать их. Падшим по крещении предлежит таинство покаяния, в котором снова повторяются обеты крещения и возобновляются потерянные благодатные силы... Покаявшийся,—если опять падает,—опять встает тем же путем покаяния... Еще падет, и еще встает... и так до конца жизни... И это есть общий путь спасения. За тем у нас и посты с говением.— Конечно, лучше бы не падать по крещении, или падши однажды и восставши чрез покаяние не падать снова; но страсти близ сердца,—а жизнь в семействе и обществе представляет много поводов к раздражению их,—и бывает, что не устоит Христианин и падает, или дважды и трижды устоит, а в четвертый и пятый раз падает. — Кается, но и снова падает.

Но падать больно, пока верна совесть и живо чувство благочестия и страха Божия. Как устранить эту неприятность— отчасти состоит и в нашей воле, то вот иной и разгорается духом—так устроиться в жизни, чтобы непадательно исполнять обеты крещения и покаяния, или жить, не уязвляя более совести и не оскорбляя Бога,—в преодолении и искоренении страстей. Не надеясь успешно исполнить сие в обществе, иной удаляется, бегая, и водворяется в пустыне, т. е., оставляет общество и вступает в обитель. Таким образом вступление в иночество есть решимость жить, не поддаваясь более увлечениям страстей, а самое иночествование есть непрерывный подвиг в препобеждении страстей и искоренении их, чтобы чистыми и непорочными явиться пред лицом Бога.

Так вот ваше дело! На него и обратите все ваше внимание и устремите все силы. Устав монастырский, которого главные пункты суть постничество, послушание и молитва, доставляет вам такой порядок жизни, который не представляет пищи страстям, или при котором они могут быть не возбуждаемы. Но он не уничтожает страстности. Можно быть совершенно исправным по поведению, требуемому уставом монастырским, и быть полным страстей в сердце. Есть мирянки в светлые платья одетые—инокини по духу, и есть монатейные—мирянки сердцем. К сердцу надо приникнуть и смотреть, что оттуда исходит,—и посекать все страстное.—Борьба предлежит вам,—и борьба непрестанная. — К делам худым у вас мало поводов, но мысли и чувства не всегда соображаются со внешним. Их управлять, как должно,—цель ваших подвигов.—Миряне борются наиболее с делами худыми, а инокини—с помыслами и похотями. Хотите спасаться—войдите внутрь себя,—станьте вниманием у входа сердца и потребляйте все вражеское—выходящее и подходящее. Целые книги писаны и пишутся о том, как успеть в сем деле.—Скажу вам одно... Возревнуйте о чистоте, и в сей ревности болезненно припадайте ко Господу, моляся о помощи. Уповающего на Господа милость обыдет. В час нужный—не знать откуда придет вразумление и сила... Увидите то делом,— и дело научит вас искусству управляться с собою. Не отвергайте и внешнего руководства,—в писании и живом слове; но внутреннее сильнее и многоплоднее.

Так поживши, нелестными явитесь служительницами Богу в иночестве. В чем преуспеть да дарует вам Господь и смысл и силу. Аминь.

4 Июня, 1860.