Любовь к ближнему

Помимо любви к Богу, второй основной заповедью, на которой держится Завет с Богом и закон Моисея, Иисус Христос называл любовь к ближнему своему.

«Иисус сказал ему: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим» -сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя»; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки». Евангелие от Матфея, глава 22.37-40

 Значение любви к ближнему и ее признаки

Любовь к ближнему имеет великое значение в деле спасения нашего. Без этой любви и спастись нам никак невозможно.

Любовь к ближним после любви к Богу должна быть у нас прежде всего и, паче всего, – в сердце нашем. Если есть в сердце нашем эта любовь, то она проявится и в деле – в добрых делах наших для ближних. А кто не имеет внутреннего чувства, внутреннего расположения к ближним, от того нельзя ожидать истинно добрых дел для этих ближних, например, дел милосердия и благотворения, ибо и самые добрые, по видимости, дела, иногда таковыми людьми совершаемые для ближних, истинно добрыми названы быть не могут – цены и значения в очах Божиих не имеют.

Припомним, что говорит нам о любви святой апостол Павел. «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1Кор. 13, 1–3).

Видите, какое великое значение имеет любовь к ближним в деле нашего спасения! Видите, что если бы даже и все имение свое мы раздали бедным, а в душе своей не имели к ним расположения и любви, не принесла бы таковая раздача никакой нам пользы, не послужила бы к нашему спасению!

К сожалению, мы часто обольщаем себя, думая, что в нашей душе есть любовь к ближним, тогда как на самом деле ее нет. Если есть в сердце нашем любовь к ближним, то она проявится и в добрых делах наших для ближних: любовь побудит нас к этим делам, которые, будучи одушевлены ею, получат цену и значение в очах Божиих.

О чем же свидетельствуют наши дела в отношении к ближним? Ты говоришь: «Я люблю ближних». Если так, то почему не хочешь великодушно перенести от ближнего какого-либо обидного слова для тебя, обидного поступка? Любовь, по слову апостола, долготерпит, милосердствует, все переносит (1Кор. 13, 4–7)... «Я люблю ближних!» – говоришь ты. Почему же нередко жестоко поступаешь в отношении к ним? Зачем обижаешь их часто и словом, и делом? Любовь, по слову того же апостола, не раздражается, любовь не бесчинствует.

Ты любишь ближних. Почему же не делаешь для них добра? Почему ничем своим не хочешь поступиться для блага ближнего, а хочешь, мало того, разными путями воспользоваться чужим, отнять чужое? Любовь, говорит апостол, не завидует, не ищет своего. Ты любишь ближних своих. Почему же то и дело пересуживаешь и перецениваешь разные дела и даже помышления своих ближних. Любовь, по слову апостола, не мыслит зла, не превозносится, не гордится, все покрывает.

Ты любишь ближних. Зачем же радуешься их несчастью и завидуешь их счастью? Зачем мало обращаешь внимания на людей добрых и благонамеренных и скорее пристаешь к толпе людей злонамеренных, распускающих разные лживые слухи и толкующих не о благе и пользе ближних, а о том, что клонится к их неблагополучию и вреду? Любовь не радуется неправде, а сорадуется истине. Ты любишь ближних. Почему же не доверяешь никому, кроме себя? Любовь всему верит, всего надеется.

Признаемся, братия, что все мы любим часто только себя самих и больше никого, что во всех мало, а в иных из нас и совсем нет истинной любви к ближним, следовательно, нет самого главного, что необходимо для нашего спасения.

А между тем мы в самоослеплении своем иногда считаем себя чуть не праведниками и, придя на исповедь к духовному отцу, не знаем, что и сказать ему, говорим иногда, «что и грехов-то у нас нет». Что нет в нас любви к ближним, что не радеем мы о своей душе и о своем спасении, того не считаем даже и грехом.

Смиримся же, братия, и станем сокрушаться перед Богом о своем ничтожестве и окаянстве. Позаботимся о приобретении истинной» любви к ближним, без которой спастись нам невозможно («Воскресенье», 1887 г., № 44).

Примеры любви к ближнему, взятые из житий святых
Преподобный Макарий Египетский, идя однажды с учеником на гору Нитрийскую, послал ученика вперед. На пути ученик встретился с языческим жрецом, который поспешно куда-то шел, и нескромно сказал ему:

– Послушай, демон, куда ты бежишь?

Жрец в ответ на это неприветливое слово бросился на ученика, стал бить его и, оставив едва живого на месте, пошел далее. Встретился с ним и преподобный Макарий и говорит ему:

– Добрый путь, добрый человек!

Удивился жрец приветствию Макария и, остановясь, сказал ему:

– Твое приветствие поразило меня, и я вижу, что ты человек Божий! А вот только что встретился со мною подобный же тебе монах, досадил мне, и я чуть живого оставил его на дороге.

Потом жрец усердно просил преподобного Макария сделать и его таким же, как он, добрым монахом, и принял христианскую веру (Чет. Мин., 19 января).

Так злое слово и доброго делает злым, а доброе слово делает добрыми злых!

В Египетской пустыне жил старец благочестивый, которого соседи уважали, и много народу приходило к нему за благословением, испрашивая его молитв к Богу. В ту же пустыню пришел и Пимен Великий и поселился вблизи кельи старца. Народ обратился к новому наставнику и этим возбудил на пришельца гнев старца. Завидуя славе Пимена, старец все его поступки толковал в худую сторону.

Узнав об этом, Пимен Великий и сказал братии:

– Что нам делать с этим народом, который, покинув столь святого мужа, обратился к нам, грешным и малоизвестным? Как утолить гнев святого отца? Пойдем к нему с поклоном, может быть, и умилостивим его.

Пошли к сетующему старцу и стучали в двери его келии.

– Кто там? – спросили их.

– Пимен с братией пришли принять благословение от святого отца.

– Скажи Пимену, – приказал отвечать старец, – что мне нет времени его видеть и принять.

Пимен и братия отвечали из-за двери:

– Не отойдем отсюда, пока не сподобимся поклониться святому старцу.

И оставались у дверей келии под зноем солнечным.

Старец, тронутый смирением пришельцев, отпер им двери и, приняв их с братским лобзанием, вступил с Пименом в духовную беседу. И с того времени старец и Пимен сделались друзьями и собеседниками (Чет. Мин., 27 августа).

В монастыре преподобного Кирилла Белозерского был монах Феодот, до того возненавидевший своего настоятеля, что не мог равнодушно не только видеть его, но и слышать его голоса.

Братия усердно убеждала Феодота отложить вражду к начальнику, достойному любви и уважения, но не могли убедить его; и Феодот решился наконец выйти из монастыря. Но прежде чем оставить монастырь, он пошел к преподобному исповедать свои помыслы.

Святой Кирилл принял инока с отеческой любовью, взял его руку и прежде, нежели тот исповедал свои помыслы, сказал: «Любезный о Христе брат! Все обманываются, почитая меня человеком добрым, один ты судил правильно, признав мои грехи и злобу. Но, уповая на милосердие Господа, Который поможет мне исправиться, прошу и тебя простить оскорбления, мною тебе нанесенные, и молиться за меня милосердному Спасителю».

Монах, пораженный смирением и незлобием настоятеля, пал к ногам его, признаваясь в несправедливой своей вражде к нему и прося прощения.

Умиренный таким образом Феодот уже не думал выходить из-под начальства преподобного Кирилла (Чет. Мин., 9 июня).

Ариане, ненавидя святого Григория Богослова, архиепископа Константинопольского, за православие, решились погубить его. Они подкупили одного отчаянного молодого человека из своей секты, который обязался убить архиепископа в собственном его доме.

Святой Григорий был болен и однако же принимал к себе посетителей, которые толпами стекались к нему, чтобы засвидетельствовать ему глубокое уважение и благодарность за поражение ариан словом истины и вместе с тем услышать хотя краткое, утешительное и спасительное слово из красноречивых уст его. Злодей, вмешавшись в толпу почитателей святителя, вошел в его дом и остался там один по выходе посетителей.

Преступник готов был совершить свой умысел, как вдруг затрепетал и с воплем повергся к ногам святителя, как бы испрашивая его милости, но не имея сил промолвить слова. Святитель, пораженный неожиданным зрелищем, старался поднять лежавшего и спрашивал, кто он и чего желает, но слышал только бессвязные слова, заглушаемые рыданиями. На шум сбежались люди и вынесли молодого человека в ближайшую комнату. Когда он пришел немного в себя и, воздевая руки к небу, благодарил Бога, что не допустил его совершить злой умысел против человека Божия, тотчас донесли об этом архиепископу и представили виновного к нему.

Святой Григорий обнял преступника и с кротостью сказал ему: «Бог да помилует тебя, сын мой! И как Он сохранил сегодня мою жизнь, так и мне должно спасти твою жизнь. А ты в благодарность за прощение оставь арианское заблуждение и позаботься о спасении души». Этот трогательный поступок великодушия изумил самых жестоких врагов святого Григория (25 января).

Святая Фавста на двенадцатом году жизни претерпела мучение за веру в Господа Иисуса Христа. Во время страшных мучений она молилась Господу: «Благодарю Тебя, Сладчайший Иисусе, что сподобил меня исповедать святое имя Твое!.. Еще молюсь: возлюби Максима (имя мучителя), просвети его верою и утверди в страхе Твоем».

Эта необыкновенная молитва мученицы за своего мучителя умилила жестокое сердце Максима, и он воскликнул: «Помощник и Покровитель невинно страждущей девицы! Яви благость Твою на мне недостойном!» В это время разверзлись небеса и на облаках явился Господь Иисус Христос, окруженный ангелами, благословляющий новообратившегося в веру Христову Максима. Император Максимилиан приказал предать смерти и его вместе с мученицей Фавстой (6 Февраля).

Есть люди, которые, по слову Священного Писания, не уснут, если не сделают зла, но есть и такие, которые не уснут, если не сделают добра.

В городе Александрии был патриарх Иоанн. За любовь к бедным его прозвали милостивым. Все свои средства он тратил на помощь несчастным, оставаясь сам в крайней бедности. Худая одежда, жесткая постель с рваным одеялом – вот и все имущество его.

Один из знатных жителей города Александрии подарил Иоанну одеяло, стоившее 36 сребреников, и умолял при этом, из любви к нему, самому пользоваться этой дорогой вещью.

Действительно, святой Иоанн ночью покрылся этим одеялом, но мысль, что оно так дорого стоит и что на эти бы деньги можно помочь многим несчастным, не давала ему покоя. Ему представлялись все роды бедности, которым можно было бы помочь этими деньгами, и он всю ночь не мог сомкнуть глаз.

Утром Иоанн послал продать одеяло, которое так его беспокоило, и взятые за него деньги роздал бедным. Гражданин, увидав на рынке свое одеяло, купил его в другой раз и принес святому Иоанну. Но святой еще до вечера продал одеяло и роздал деньги бедным, чтобы уснуть спокойным сном. Наконец, когда усердный гражданин принес в третий раз одеяло, святой Иоанн сказал ему: «Я всегда буду продавать эту ненужную мне вещь; увидим, кто первый из нас перестанет делать свое» («Воскресн. чтен.», 1838 г., стр. 44).

Протоиерей Николай Успенский