Поминайте наставников ваших, иже глаголаша вам Слово Божие (Евр. 13,7)

     

      Духовный наставник многих людей из духовенства, монашествующих, мирян - Схиархимандрит Серафим (в миру Василий Иларионович Мирчук) родился 10 мая 1936 года на Украине, в г. Проскурове Виницкой области. Рано осиротев, жил у родственников.

      Свой монашеский путь Батюшка начал в скиту Почаевской Лавры, где был пострижен в монашество, а затем в самой Лавре. В 1961году уволен из монастыря по сокращению штата. Служил в различных храмах Воронежской области. 

       В 1965 году рукоположен в иеромонаха и назначен настоятелем храма села Ячейка Воронежской области.

      С 1968 по 1978 гг. служил в Вознесенском соборе г. Ельца.

      В мае 1978 года, в сане игумена, отец Валерий был назначен настоятелем Благовещенского храма села Ожога Липецкой области.

       Под его руководством собирается женская общинка. Община жила по монашескому уставу, все насельницы были в тайном постриге, а одевались  как обычные прихожанки. Чтобы не привлечь внимания властей, храм ничем не отличался от остальных приходских церквей. Жили в маленьких каморках, похожих на сараи, при приходе уполномоченных всю молодежь прятали в домах верующих сельчан. Как в храме и на его территории был во всем порядок, так и во внутренней жизни общины все работало четко. Каждый день вычитывался полный богослужебный круг, а также монашеское правило по уставу, благословленному схимитрополитом Серафимом (Мажуга). Напевы и богослужебные традиции во многом были взяты из скита Почаевской Лавры, многое было заимствовано из практики других старцев. Например, батюшка часто говорил: «так служил отец Исаакий  (Виноградов)». Но отступлений от Типикона не допускалось.

         В общине, как в обители, у каждого было свое послушание. Работала кухня и трапезная, где кормили и многочисленных прихожан. Был скотный двор - коровы, куры и даже свиньи. После 80-х гг. община стала заметно разрастаться. Увеличилось число насельников, стала приходить молодежь. Старые келии-сараи ломались и строились большие корпуса. Появилась прачечная, пекарня, просфорня, подвалы, большой сад и огороды. Всю территорию оградили забором, у ворот была привратница, из числа сестер.  Сестры стали одеваться в черное, ходить открыто с четками.  Появились старшая сестра, благочинная, казначея. За 30 с лишним лет пребывания отца Серафима на этом приходе из маленькой общины вырос настоящий женский монастырь.

         Многие из духовных чад Батюшки,  в последствие, стали архипастырями,  священниками, игумениями.  Под началом стареньких матушек-схимниц, имевших духовное окормление у старца, возрастает новое поколение монашествующих. Те  традиции, те монашеские устои, которые хранил приснопоминаемый отец Серафим, возрождаются во вновь открываемых обителях. 

       После смерти Батюшки часть сестер, во главе с монахиней Феофанией (Проценко)  (ныне настоятельница Сезеновского монастыря), приехала на восстановление Сезеновского Иоанно-Казанского женского монастыря. И те навыки, которые сестры приобрели, живя в послушании у старца, стали фундаментом для возрождения духовной жизни нашей обители.

Из воспоминаний духовного чада Батюшки, Архиепископа Новосибирского и Бердского Тихона:
В шестидесятых годах в Воронежскую епархию приехали три почаевских монаха – отцы Власий, Валерий и Евгений. Во времена хрущевских гонений, как известно, Почаевский монастырь пытались закрыть; братия держали осаду.Впоследствии Лавру удалось отстоять, но Свято-Духов скит власти все же разогнали. Многих молодых монахов отправили в армию, а некоторых отвозили на приличное расстояние от монастыря и высаживали из машины, мол, иди, куда хочешь.
Владыки опасались принимать монахов из Почаева, но наш Воронежский митрополит Сергий (Петров) рискнул, взял их к себе и дал им приходы. Моя старшая сестра, которая хорошо знала всех старцев в то время в нашей стране, сказала, что, хотя им всего по тридцать лет, но все они – старцы.
В 1979 году, в одну из своих поездок в Бурдино, я встретил там одного из бывших почаевских монахов – игумена Валерия (Мирчука), который был настоятелем Благовещенского храма в селе Ожога, что в 30 км от села Бурдино. При храме он устроил тайный монастырь, которому, как и монастырю в Бурдино, покровительствовал митрополит Тетрицкаройский Зиновий (в схиме Серафим, проживал в Тбилиси). С той поры мы с игуменом Валерием знали друг друга, но виделись довольно редко. В 1980 году с митрополитом Зиновием побывали в Ожоге.
Батюшка был кладезем церковной премудрости. На светские темы он беседовал редко, поскольку вся его жизнь с раннего детства прошла в монастыре. Часто он говорил: «Все, что я умею, я делаю так, как было у нас в Почаеве». Поражало его знание церковной истории, житий святых и особенно российских подвижников благочестия. Мы с ним ездили в паломнические поездки по Липецкой епархии, где в свое время подвизались некоторые из них. Сам батюшка никогда не признавал себя старцем, наоборот, часто, давая совет, говорил: «Вы можете не запоминать то, что я вам говорю и не исполнять».
Тайно отец Валерий принял схиму с именем Серафим. Я как-то поинтересовался у него, почему столько старцев было именно в Почаевской Лавре: была ли там какая-то особенная старческая школа, как в Оптиной Пустыни, или старшие монахи обучали младших. Отец Серафим отвечал: «Нет, кто стремился, тот все получал, а кто не стремился – тот ничего и не получал».
На серьезные богословские темы он старался не разговаривать. Когда я задал ему как-то раз один серьезный богословский вопрос, он ответил: «Я не знаю».
Около него жили человек шестьдесят мужчин и женщин. Считалось это общиной, но впечатление было как от богадельни, потому что он любил собирать убогих: горбатеньких, хромых, слепых, стариков, от которых отказались родственники, или одиноких. Батюшка молился за своих послушников и послушниц, руководил их духовной жизнью, проводил регулярно постриги. Это был сельский монастырь. Молодые девушки пели на клиросе, трудились на огороде, а старушки выполняли посильную работу. Но у них было принято вычитывать все правило по монастырскому чину. За трапезой читались жития святых.
Когда к нему приехали духовные чада одного старца, решившие издать воспоминания о своем наставнике, отец Серафим грозно посмотрел на них и сказал: «Уезжайте отсюда сейчас же. Это был не старец, а просто болящий человек. Я знаю о нем много, но, если даже и расскажу вам, вы все равно этого не напечатаете».
Батюшка переживал о том, что люди часто не исполняют чего-то, необходимого для духовной жизни. «Матушки, – укорял он своих послушниц, – если вы так будете относиться к духовной жизни, то вы никогда не спасетесь».
Сам он был большой молитвенник. Одна женщина на себе испытала силу его молитвы. Как-то раз она обратилась к нему за помощью: в ее семье постоянно, много лет были скандалы. После молитвы отца Серафима – причем она приезжала всего один раз! – я специально интересовался – семья стала дружной, скандалы прекратились.
Он очень одобрял старца Троице-Сергиевой Лавры архимандрита Кирилла (Павлова). «У отца Кирилла все правильно!» – говорил он. Больше батюшка ни о ком так не отзывался. А вот когда его спрашивали о других старцах, широко известных, уважаемых, он только опускал голову и качал ею, вероятно, не желая никого осуждать. Несмотря на то, что он жил в селе Ожога, он, видно, знал, кто ведет правильную духовную жизнь.
Принимал он всех, кто к нему обращался. Когда чувствовал духовную близость с пришедшим человеком, то говорил: «Да я как будто всю жизнь вас знаю!» Мог прийти, разделить трапезу, долго беседовать. Если же приезжие были из тех, кто не стремится к духовной жизни, батюшка просил: «Покормите их и сразу же отпустите». Беседы с такими людьми он не проводил, только благословлял – и все.
Ночью он почти не спал, – болел, но любил, чтобы ему читали жития святых, исторические книги. Утром только немного подремлет, и начинает вести прием скорбящих, всех, кто приходил к нему со своими проблемами.
Пока мог, отец Серафим ходил в храм, потом ему сделали радиоприемник, чтобы он по радио слушал службу, в келье.
Во всех близлежащих селах он восстановил храмы, отдавая для этой цели все пожертвования, которые к нему поступали. Регулярно помогал он и своим духовным чадам, живущим в миру: отправлял им на машине хлеб, который выпекался в монастырской пекарне, фрукты, овощи со своего приходского огорода. Духовным чадам он был не только отцом, но и духовной матерью – это материнское чувство и есть самое главное для духовника.
Тех, кто «поскользнулся» в жизни, он никогда не ругал, а говорил так: «Падение может быть, но не должна быть падением вся жизнь. Упал, приобрел опыт, что это плохо – встань и больше не повторяй. Если враг раз посмеялся, это еще не страшно: пока человек жив, все можно исправить. А когда падение идет за падением – это уже нельзя назвать духовной жизнью».
Отец Серафим никого не обличал. Он просто начинал человеку что-то рассказывать вроде бы как о себе, но когда гость возвращался домой, то осознавал, что это все говорилось о нем… Таким образом батюшка подсказывал, что и как надо делать, какой грех живет в душе, как надо бороться с ним.
Мы не имеем такой благодати и духовного опыта, не можем правильно анализировать свои дела, поступки, мысли, ему же совесть других людей была открыта.

Вечная память, духовному наставнику нашему приснопоминаемому Схиархимандриту Серафиму.

Фотографии из архива Сезеновского монастыря.
При копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.


В 1999 г. в Дивногорском монастыре Воронежско-Липецкой епархии наместник архимандрит Арсений (ныне митрополит) и братия Святогорского монастыря имели духовное общение со старцем, схиархимандритом Серафимом (Мирчук), постриженником Почаевского Свято-Духовского скита. Во время беседы батюшка Серафим напел для братии распевы различных акафистов и другие песнопения. В настоящее время эти распевы звучат в Святогорской Лавре за богослужением. Запись произведена 2 мая 1999 г.